Наши старики никогда не увидят Лувра

Первый раз я попал в Ленинград, будучи студентом. И больше всего меня поразили не Эрмитаж или Петродворец, а автобус – очень красивый автобус, остановившийся на набережной около кассы Эрмитажа. Точнее, не автобус, а его пассажиры. Из невиданной огромной машины высыпало несколько десятков древних стариков и старушек – лет так под 80 самым молодым на глазок было.

Большая разница И вся эта ватага, бойко лопоча по-немецки, поразительно резво для своих преклонных лет ринулась в обход нас, мерзнущих в очереди под невским ветерком. В итоге мы с приятелем-однокурсником, блуждая по лабиринтам главного музея страны, больше рассматривали не экспозиции, а толпы импортных стариков, бодро с блокнотами сновавших по упомянутым лабиринтам. Оба студенты-медики, мы пытались понять, а как в этом возрасте можно сохранить суставы, позволяющие так свободно передвигаться, ибо мы отлично знали, как выглядят наши пенсионеры 60-летнего возраста. Когда в начале 2000-х у нас появилась накопительная пенсионная система, многие, автор в том числе, надеялись – ну теперь и наши пенсионеры, пусть через поколение, но будут выглядеть и жить ну почти как немецкие, или там датские. Недолго прожили эти иллюзии. Когда правительство первый раз в 2014 году заморозило пенсионные накопления, стало ясно, что начавшийся из-за управленческих ошибок кризис оплачивать будет население, в первую очередь те его категории, у кого проще взять деньги – пенсионеры, бюджетники, легально ведущие бизнес мелкие предприниматели – все, кому некуда деваться и кто не умеет скрывать доходы. Кстати, по иронии судьбы, эти категории населения всегда наиболее активно поддерживают действующую власть – все равно какую, лишь бы она в данный момент правила. Закрома могут разорить Хотя наша действующая власть по итогам выборов получила карт-бланш на любые самые непопулярные меры, все-таки пенсионная система остается чрезвычайно болезненным для общества пунктом неписанного “общественного договора”. Даже самый лояльный избиратель не примет повышения пенсионного возраста и резкого урезания пенсий. А урезать придется, тем более народ за это проголосовал, выбирая силы, которым пушки куда важнее, чем индексация пенсий. И замену индексации пенсий единовременной – чисто символической – выплатой народ уже принял спокойно. Но на подходе куда более крупные перемены, инициированные правительством. Острота реакции на анонсированную пенсионную реформу в прессе вынудила главу ЦБ выступить в качестве “успокоителя качки”. Только что Э. Набиуллина попыталась как громоотвод отвести от правительства волну обвинений чуть ли не в намерении полностью отменить госпенсии. Поводом для таких предположений стало заявление Минфина о том, что копить деньги “на дожитие” граждане теперь будут сами. В обмен работодателей освободят от выплаты 6% от начисленной зарплаты в Пенсионный фонд. На первый взгляд это здравая идея: нагрузка на хозяйствующие субъекты снижается, у работодателя появляются средства на повышение зарплат, а граждане приучаются сами отвечать за свою судьбу: хочешь пенсию побольше – плати, пока работаешь. Не платишь – останешься на крошечной госпенсии. Но публика, знакомая с арифметикой, а тем более с распределением приоритетов правящей элиты, эта ничтожно малая часть общества понимает, что за минимум 30 лет активной производственно-накопительной деятельности любые накопления будут съедены инфляцией, а неизбежно свойственные госмонополистической экономике кризисы побудят правительство на протяжении указанных 30 лет не раз залезть в закрома граждан. Способов и возможностей изъять “жирок” у населения хоть отбавляй. А мы уже не раз говорили, что основным источником финансирования кризиса в нашей модели в первую очередь будут средства населения. Парадокс “ограниченной собственности” Ключевой фрейдовской оговоркой в проекте очередной, энной по счету пенсионной реформы является “ограниченная собственность на эти сбережения”. Да, государство, мол, гарантирует пенсионные накопления граждан, и на собственные пенсионные взносы граждан обещан налоговый вычет. Но тезис об “ограниченной собственности” раскрывает очевидные намерения – и новые пенсионные накопления при госнужде (например, в очередной Афганистан сходить) могут быть конфискованы так же, как это проделывается у нас с 2014 года. Так что полноценная пенсия, которая позволяет пенсионерам, часто глубоким старикам, ездить по всему миру и толпиться в музеях, торговых центрах, театрах – это продукт мощных и стабильных экономик. Пора честно сказать, что такие стабильные экономики можно пересчитать по пальцам: это “старая”, или, как мы привыкли говорить, Западная Европа, это США и Канада, это Австралия и Новая Зеландия, это Япония и Южная Корея. Пожалуй, все. Кажется, никого не забыл. Восточная Европа только движется к названным стандартам: Чехия, Словакия, Польша – более успешно, Румыния, Венгрия – менее. Но до Германии или Дании “новым” европейцам ох как далеко. Поэтому толпы немецких, датских, скандинавских пенсионеров будут и дальше осаждать кассы российского Эрмитажа и Пушкинского музея, а наши старики никогда не увидят Кельнский собор или шедевры Лувра.