Как группа людей в экстремальных условиях выращивает лес в степи

93 тысячи гектаров  в Астраханской области покрыты лесом, 23 процента – посаженным искусственно. Вопреки экстремальным климатическим, почвенным и гидрологическим условиям лес у нас выращивают и берегут. Как это получается? Давайте узнаем у тех, для кого это профессия.

Лес как труженик

Камызякский лесхоз появился в декабре 1944 года. Война близилась к концу, страна озаботилась задачами возрождения мирной жизни. Лес как нельзя лучше вписывался в эти перспективы, ведь лес и жизнь – практически синонимы. Хотя у астраханского леса более чем прагматичные задачи: зеленые насаждения защищают нерестилища промысловых рыб, лесополосы вдоль берегов рек удерживают воду в половодье, определенные виды кустарников не дают двигаться пескам. В Астраханской области лес в большей степени – труженик, чем объект отдыха. Хотя, конечно, астраханцы любят отдыхать под его сенью и места эти знают наперечет, поскольку лесной фонд области расположен небольшими обособленными участками, в основном в Волго-Ахтубинской пойме и дельте Волги – “на низах“, как говорят здесь.

“Низы“ – это как раз ведение Камызякского лесхоза.

Тополёк мой пирамидальный

Здесь с удовольствием вспоминают былое. Как многие, в сознании которых прошлое прочно связано со счастливой и благополучной жизнью. В лесхозе работали семьями. Сейчас уже такого нет. Сыновья на этой службе достигли возраста отцов, а их дети уезжают из Камызяка в поисках лучшей доли. Лесхоз в планах молодых не значится: то ли дело офис в городе! А когда-то работа здесь считалась уважаемой и престижной. Все специалисты были с хорошим образованием. Лучших отмечали премиями и правительственными наградами. Сания Насиповна Байсариева всю жизнь работала в лесхозе, одна запись в трудовой книжке. Мастер питомника, занималась селекцией посадочного материала. По ее технологии черенки пирамидального тополя развивались до двух метров за один год, хотя прежде такого роста тополь достигал за пять лет. Сегодня повсеместно высаживают только “ускоренный“ тополь. А кто разработал эту технологию, и не знают.

Специалисты-специалистами, но и новички, оказавшись в лесхозе, через некоторое время начинали разбираться в вопросах посадки и охраны насаждений. Милитину Сергеевну Мыльникову переманили в бухгалтерию теми же аргументами, что и других: дома строят, квартиры дают, картошку сажают. Уговорили. “Но специфика работы для меня поначалу была как темный лес, – признается она. – А через некоторое время во всем стала разбираться, все освоила. Кого ни попроси – все помогали и подсказывали“.

“Так всегда бывает в дружном коллективе, – вспоминает Ахдареш Тайбергеновна Карабаева, проработавшая в лесхозе 38 лет. – Мы все были на подхвате, могли заменить заболевшего сотрудника, никакой работы не боялись. Ездили высаживать деревья все вместе. На уборку – опять же вместе. Нам в голову не приходило высказать начальству, что нас “эксплуатируют“ не по назначению“.

Нам бойкие нужны

Текучки не было, люди держались за работу. А новые кадры по необходимости зазывали, предложив квартиру. Кто бы отказался? Хотя и по-другому бывало, об этом сегодня вспоминается с улыбкой. Елизавета Валентиновна Антонова дошла до директора, вступившись за уволенного мужа. Грузил он с напарником скворечники будучи подшофе, с напарником же и отметил, нехорошо, конечно, но приказ подписали только на Алексея Антонова. Двадцатилетнюю Елизавету такая несправедливость возмутила: увольнять – так обоих! А если одного, то почему именно Алексея? Уж не за несдержанный ли язык и собственное мнение? Алексей Алексеевич вообще-то слыл хорошим лесником, на его кордоне в Чапаево всегда был порядок И ведь доказала и отстояла мужа! А следом получила предложение работать в лесхозе: “Нам такие бойкие нужны“. Тогда она предложения не приняла, но через пятнадцать лет, после смерти мужа, все же пришла на работу в лесхоз.

В лесхозе работал и брат Елизаветы Валентиновны – Иван Плаксин. Помните, про династии речь шла? Как тут не вспомнить Шевцовых – Валентин Иванович был директором, а Клавдия Максимовна – лесничим, сын Сергей – инженером лесных культур. Травинский мастер леса Борис Ефимович Попсуйко работал вместе с сыном, лесничим Анатолием Борисовичем. В Раздоре семья Гребенщиковых – Николай Федорович и Лидия Ивановна, Свиридов Виктор Егорович с сыном Валерием. А еще Марышевы, Колесниковы, Лавровы, Ненароковы, Киселевы… А еще Николай Ананьев, Владимир Галибин... И как не сказать доброе слово о семье Ревиных: и Надежда Ивановна, и ее муж Александр Иванович работали в лесхозе, а сын Александр и сейчас здесь пожарным обходчиком. Или о главном бухгалтере Любови Афанасьевне Гладченко, которая всегда переживала и за людей, и за дело. А о Клавдии Федоровне Усовой? Главный лесничий, знала все участки от и до. Территория районной больницы, зеленая и ухоженная, стала такой благодаря ее стараниям.

О многих хочется рассказать: и руки откуда надо росли, и дело знали, и всегда болели за него. Лес сплачивал. Во всех низовых селах деревья сажали вместе с жителями: никто в помощи не отказывал. Лесники были в почете: все видели, как они работают. Ни выходных, ни праздников. И если они людей просили помочь – люди шли навстречу. Не случайно все села “на низах“ зеленые.

К новой жизни

За почти 77 лет лесхоз пережил немало начальников и суровую оптимизацию. В 90-е годы предприятие обрело новый статус: некогда государственная бюджетная структура стала называться ГАУ АО “Камызякский лесхоз“. За аббревиатурой скрылось не просто автономное существование. Исчезло градообразующее предприятие, которое поддерживало экономику района. Для своих работников лесхоз строил квартиры; имея подсобное хозяйство, обеспечивал мясом, молоком, картошкой. С переходом на автономное плаванье сократились задачи и заботы, значительно уменьшился штат. В былые времена здесь, помимо выращивания, посадки и ухода за зелеными насаждениями, занимались заготовкой дров, “ширпотребом“ – на Травинском участке вязали маты из чакана, которые поставляли по всей стране; изготавливали сумки-зембили, веники. Скворечники делали! По весне на деревьях развешивали их десятками – с помощью птиц боролись с вредителями деревьев, средств на химию не выделялось. В новое для лесхоза время ширпотреб накрылся медным тазом. Ко всему прочему на недобрую память от одного из управленцев лесхозу достался долг в три миллиона.

Надо было как-то выживать и учиться зарабатывать на собственное содержание. Научились. Хотя трудной оказалась эта наука.

Лесник без прав

От прежней жизни остался старый питомник, построили и новый, нарастили объемы выращивания саженцев, расширили ассортимент. Сегодня здесь выращивают ясень, вяз, айлант, катальпу, дуб, березу, липу, акацию, шесть видов ивы, а также ель и сосну. Последние, впрочем, по просьбам и исключительно на продажу населению, для массового озеленения в нашем климате хвойные не подходят. Лесхоз нынче в исполнителях, выполняет заказ службы природопользования и охраны окружающей среды. В этом году, выполняя заказ, высадили на 15 гектарах Наримановского района джузгун и тамарикс – растения пустыни, не требующие особого ухода и хорошо приспособленные к местным условиям.

Вырастить лес без потерь с каждым годом все сложнее. Изменился климат, ухудшилась приживаемость растений. Очень часто молодой лес подвергается набегам домашнего скота: предъявлять претензии хозяевам коров можно только устно. Лесники сегодня практически не наделены никакими полномочиями. Лесник без прав – это лес без должной защиты.

Каждое действие теперь надо согласовывать с несколькими инстанциями. Та же выборочная или сплошная санитарная рубка леса – только с разрешения службы, которая находится в Волгограде. Приедут издалека, укажут, какое дерево подлежит рубке, – извольте. Но парадокс этой ситуации, похоже, заметен только тем, кто работает непосредственно “на земле“. В лесхозе.

С заботой и любовью

С директорами лесхозу везло. В том смысле, что их было много. На самом деле добрым словом вспоминают не каждого. Нынешний директор Владимир Петрович Черных – двенадцатый по счету. Лесхоз проходит по его жизни красной нитью: строитель по профессии, он строил для работников лесхоза жилье, потом, не поладив с начальством, ушел из лесхоза, а когда новый директор обратился к нему за консультацией – пришел и… остался. А вскоре и сам возглавил хозяйство. И вот уже пять лет директором. Знал и лучшие, и худшие времена. Про лучшие вспоминает, например, как сумел договориться с Украиной на поставку “чаканок“ – матов из чакана, предложил их по четыре рубля вместо двух, и обе стороны были довольны, а Черных за свой маркетинговый ход аж 75 рублей премии получил!

В сегодняшней ситуации, признается, работать сложно. К Камызякскому лесхозу прирастили Наримановский и Приволжский районы. Территория увеличилась, а штаты нет. На три района два трактора, два водителя. Недавно обновили на 12 единиц технический парк, у лесхоза появились катер, пожарная машина, только кадров нет. И что остается делать? Работать в предлагаемых обстоятельствах.

В этом году одному городу Камызяку выделили из питомника 1000 деревьев. Высадили молодые саженцы у села Раздор. У Черных на айфоне сплошь фотографии крошечных саженцев: что было – что стало. Приживутся не все, придется подсаживать. Когда деревца достигнут полутора метров, лесок примут на баланс. Главная задача леса – участие в стабилизации и сохранении всей экосистемы Прикаспийской низменности и акватории Каспийского моря. Черных произносит эти правильные научные слова, а потом добавляет просто: “И будет он расти на радость людям“. 

Вот они, главные слова!

Едешь по району – и вдоль дороги зеленая стена. Многих из тех, кто высаживал эти леса, уже и в живых нет. А лес остался как рукотворный памятник тем, кто вкладывал в эту скромную красоту свой труд, усилия и да, свою душу. Потому что лес, как все живое, откликается только на любовь и заботу.