Бюджетная страда, доходов наважденье

Осень — напряженная пора для исполнительной власти и законодательных корпусов всех уровней — как же, конец года, сезон обсуждения и принятия бюджета на следующий период. Закон о федеральном бюджете часто называют главным законом страны, и для того есть масса оснований: федеральный бюджет прямо отражает приоритеты и не-приоритеты государственной политики. Что бы ни утверждали политики в речах — финансы не врут, их можно прятать за закрытыми статьями, но закрытые статьи — это тоже хороший индикатор, особенно, когда они на порядок выше, чем у других стран «Большой двадцатки».

Федеральный бюджет на 2022-24 гг. Госдума в первом чтении приняла, доходы ожидаются в размере 25 трлн. руб., расходы — 23,69 трлн. руб. Понятно, что к заключительному третьему чтению они могут существенно измениться, но многое ясно уже сейчас. Главное - бюджет, в отличие от 2021 г., не дефицитный, а профицитный, то есть с прибылью. Хорошо это или плохо? Если судить с точки зрения бюджета коммерческой структуры, то хорошо: любой бизнес создается с целью извлечениям прибыли. А вот с точки зрения государственности немного спорно: раз профицит, значит, на чем-то сэкономили, а надо ли было экономить? Базовый вариант бюджета исходит из концепции восстановительного роста мировой экономики, выходящей из пандемии. Российская тоже должна расти с темпом выше 3%, но мировая растет вдвое быстрее.

Еще вопрос возникает с заложенным в проект темпом инфляции: 4% годовых кажутся странными после нынешних почти 8%. Двукратное падение инфляции год к году кажется маловероятным, а инфляция позволяет державе за счет «облегчения» национальной валюты как бы получать дополнительный доход, а потом этот сверхдоход тратить без оглядки на законодателя, общественное мнение и т.д., наоборот, с гордостью заявляя, мы-де такую-то проблему решили за счет сверхплановых доходов бюджета.

Следующая очень странная затыка доходной части — прогнозные цены на наше все, то есть, углеводороды: ожидаемая цена за бочку 62,2 бакса — ну, посмотрим, пока она стабильно выше 80 баксов и до весны вряд ли подешевеет. А вот с ценами на газ вообще несуразица — 208 «зеленых» за тысячу кубов, при том, что сейчас она за $800, а еще недавно подваливала аж к $2 тыс. Заниженная цена на экспортный товар тоже дает правительству широкие возможности получить как бы сверхдоходы бюджета и пустить их куда захочет, заявляя: так это же сверхплановые., хотя на самом деле это обычная манипуляция — как вы прячете от жены квартальную премию.

А теперь немного о том, на что правительство хочет расходовать полученные доходы. Силовой блок должен получить 6,3 трлн. руб, социалка — 5,8 трлн., еще 1,9 трлн. на госуправление, 3,4 трлн. на экономику.

Самая забавная часть расходов — пополнение ФНБ – Фонда национального благосостояния, нашей государственной кубышки (впрочем, насчет «нашей» неуверен). Сейчас ФНБ может пухнуть до 7% ВВП, затем излишки позволяется инвестировать в экономику, пускать на социальные проекты и пр. Но рассматривается вопрос о повышении порога отсечения до 10% ВВП, то есть мы будем складывать деньги в мешок, терять их на сомнительных операция китайскими юанями, но не пускать на здравоохранение или образование.

 К слову, счетная палата отметила в аудиторском заключении, что расходы федерального бюджета на образование останутся на отметке 0,9% ВВП, а на здравоохранение, не удивляйтесь, мы же говорили о приоритетах, которые отражает бюджет, так вот, расходы на здравоохранение усохнут с 1,1% ВВП до 0,8% ВВП. Можно мне возразить, мол, 2/3 расходов на образование и здравоохранение — это полномочия региональных и местных бюджетов, но приоритет и тренд ясен как день божий, а региональные и местные бюджеты «хвостом» повторяют действия федерального.

Кстати, расходы на национальную экономику тоже к 2024 г. сократятся с 2,9% ВВП
до 2,3%, то есть, если кто ждал инвестиций и экономического бума — не ждите, не
будет. Тем более, за последние 15 лет российская экономика растет со средним
темпом менее 1% в год — это даже не слезы. Скитание российской экономики по «коммунистическому тупику» затянулось, и что-то надо делать радикальное — это явно чувствуют верхи. Первый шаг — активное накопление резервов на черный день. Этот чёрный день для России назначен, хотя продлится он не день, а гораздо дольше, называется этот черный день
энергетическим переходом —- злосчастным моментом перехода мировой экономики (скажем честно, только развитых стран) на неуглеродную энергетику. Ожидается этот переход между 2035 и 2050 гг. — не так уж и далеко, учитывая нарастающую нашу технологическую отсталость и импортозависимость. Но на резервах долго не протянешь и надо менять структуру экономики.

Судя по выступлению президента Путина на Валдайском форуме, выбор сделан в пользу реинкарнации советской плановой экономики. Когда Путин говорил об исчерпании государственной модели современного «капитализма», все подумали про США и ЕС, а думать надо было, как всегда, не о других, а о себе. Это Россия за последние 30 лет построила экономику раннего капитализма, который классик обозвал «государственно-монополистическим» и «загнивающим», экономику такую, какой она была в США до антитрестовского закона Шермана 1890 г. или принудительного разделения «Стандарт ойл» в 1911 г. Впрочем, новую модель государственного устройства, в том числе и структуру экономики, мы начали перестраивать довольно давно, и модель, которую мы сейчас начинаем интенсивно копировать, просматривается довольно явно — это не совсем СССР, хотя сходств и параллелей очень много. Мы уже не первый год вольно или невольно движемся по пути португальской экономической модели от профессора Антониу Салазара. О «салазаризации» российской политико-экономической модели я не раз писал, сейчас сходство все более усиливается. Ну что же, Салазара даже в
2014 г. португальцы все еще называли самой популярной персоной, памятник ему до
сих пор стоит напротив входа в университет Порту. Но Салазар, хотя и стабилизировал финансы, ничего не смог сделать с реальными располагаемыми доходами населения, образованием и медициной. Он кончил дни, читая единенный экземпляр газеты, которую печатали специально для него, а в 1974 г. население Португалии с энтузиазмом проводило его преемника, «верного
салазаровца» и тоже профессора-юриста Каэтану доживать век в Бразилии.

Португалия, вылечившись от политических последствий, до сих пор не может оправиться от экономических 32-летнего периода правления Салазара и остается самой депрессивной страной Старой Европы. Вряд ли это та модель, которую намстоит брать на вооружение, пытаясь вернуть плановую экономику. Планирование тоже может быть разным: Южная Корея, Япония и Скандинавия — это тоже примеры плановой экономики, только механизмы планирования там принципиально отличаются от тех, которые мы пытаемся восстановить, реинкарнируя Госплан и
намереваясь реинкарнировать планирование по потреблению и производству. Так и до талонов на масло и водку недалеко…