Иран отказался от политики конфронтации с Западом

22.10.2013 22:55 

Президент Ирана Хасан Рухани, едва оказавшись во власти, в два-три хода разрушил сложившийся в мире имидж своей страны. Лидером зловещей диктатуры оказался улыбающийся политик в чалме, готовый к нормальному разговору на беглом английском. Эта неожиданная метаморфоза спутала все карты Израилю и Саудовской Аравии, грозившим Ирану очень сложным будущим, пишет аналитик Ленты ру Иван Яковина.

Стиль правления Махмуда Ахмадинеджада отличался агрессивным невежеством и подчеркнутой религиозностью. За восемь лет работы на посту президента выдающихся успехов он не добился. Скорее наоборот. К концу его второго срока Иран находился под суровыми международными санкциями, что пагубно сказалось на экономике страны. Ахмадинеджад в пух и прах разругался практически со всем миром. Столкнувшись с приближающейся разрухой, он напророчил скорый конец света, принялся утверждать, что напрямую общается с Мессией, а также привлек к себе на службу джиннов и ифритов. Последнее обстоятельство не на шутку разозлило даже Великого аятоллу Али Хаменеи, который религиозность в согражданах одобряет и поддерживает, но к увлечению мистикой относится без энтузиазма.

В этих условиях неудивительно, что по итогам очередных выборов минувшим летом президентом Ирана стал человек, которого можно назвать полной противоположностью Ахмадинеджаду. Прекрасно образованный Рухани еще во время предвыборной кампании обещал наладить отношения с Западом, добиться отмены санкций и вывести экономику страны из штопора. Кроме того, новый президент пообещал предоставить иранцам больше свобод и отказаться от строгого контроля за их личной жизнью.

По слухам, Хаменеи, обеспокоенный ростом протестных настроений, отвел президенту год полной свободы действий. В течение этого времени Рухани, получивший иммунитет от нападок политических оппонентов (особенно консерваторов), должен обеспечить видимое улучшение жизни иранцев. Если это не удастся, Великий аятолла, полагают наблюдатели, перестанет сдерживать наиболее ярых представителей Корпуса стражей Исламской революции и религиозной верхушки, которым намеченные изменения совсем не по душе.

Рухани взялся за дело, когда еще не отгремели инаугурационные торжества: времени у него совсем немного. Он принялся изо всех сил демонстрировать дружелюбие, готовность к открытому обсуждению самых сложных вопросов с Западом, а также отказался от риторики предшественника, который последними словами поносил Израиль и США при всяком удобном случае.

В стране появилась первая женщина-посол, все иранские министры завели себе страницы в Facebook, из тюрьмы выпустили группу правозащитников (включая лауреата премии Сахарова), на некоторое время власти разблокировали свободный доступ к соцсетям, Рухани поздравил евреев с Новым годом, назвал Холокост «достойным порицания», пообещал доказать мирный характер ядерной программы Ирана и поговорил по телефону с Бараком Обамой. Любое из этих событий при Ахмадинеджаде было бы если не невозможным, то крайне маловероятным. Рухани же справился всего за пару месяцев.

Некоторые наблюдатели уже сейчас отмечают, что в отдаленной перспективе Тегеран, сделавший необходимые шаги навстречу демократии, может вернуть себе статус одного из главных партнеров США в регионе. В 1979 году Саудовская Аравия заняла это место лишь из-за свержения шахского режима в Иране. Многие американцы до сих пор относятся к этому обстоятельству со смешанными чувствами: на фоне порядков, царящих в королевстве, даже Исламская республика выглядит образцом либерализма и просвещения.

Кроме того, иранский средний класс, истончающийся под воздействием экономических санкций, в случае успеха Рухани снова начнет быстро набирать вес. Это неизбежно будет толкать политический класс Ирана к дальнейшей либерализации, уходу от экстремизма в сторону прагматичной политики. Все это может привести к превращению страны в своего рода «шиитскую Турцию», которая, несмотря на исламистов во власти, быстро развивается и поддерживает сносные отношения с Западом.