В Иране обостряется борьба между кланами президента и спикера

05.04.2012 09:47

Интервью со старшим научным сотрудником Института востоковедения Российской Академии наук, профессором Владимиром Сажиным. Беседовал Фархад Гаджиев.

- Как вы оцениваете политическую ситуацию в Иране после парламентских выборов 2 марта этого года?

- В целом ситуация в иранском обществе принципиально не изменилась. Либерально-реформистская оппозиция все также находится вне зоны политических баталий.

Хотя ее наличие не вызывает сомнений, но практическое влияние на политическую ситуацию в стране незначительно. Руководители оппозиции различных рангов или находятся под домашним арестом, или выехали за границу. В лучшем случае (для либерально-реформистской оппозиции) она сегодня находится в состоянии переформирования, поиска новых форм, новых лидеров, новых лозунгов.

Политическая борьба в Иране концентрируется ныне в политической элите, которая и управляет страной, экономикой и финансами. Здесь политическая картина чрезвычайно сложная и неоднозначная. Нельзя подходить к партийно-политической расстановке сил в ИРИ с европейских оценочных позиций. В Иране политические пристрастия не ограничены партийной дисциплиной. Поэтому члены какой-либо политической организации (да и сами организации) по некоторым вопросам могут солидаризироваться с различными лидерами страны, зачастую ведущими между собою жесткую борьбу. Схематично и приблизительно можно охарактеризовать политическую ситуацию как борьбу в высших эшелонах власти двух основных группировок или кланов, олицетворяемых президентом Ахмадинежадом и спикером меджлиса Али Лариджани, которому оказывает явную поддержку верховный лидер ИРИ аятолла Хаменеи.

- В чем же суть столь непримиримого противостояния?

- Ответы на этот вопрос существуют разные: от неприятия частью иранской элиты самой личности нынешнего эмоционального и волюнтаристского президента, до происков неких внешних сил. Однако, по всей видимости, дело обстоит значительно серьезнее. Сама государственность Исламской Республики Иран, как явствует из самого ее названия, базируется на двух основах: исламизм и республиканский строй. Под «исламизмом» подразумевается использование исламских догматов, правил и норм в политике. До тех пор, пока в Иране у власти стояли «старые революционеры в чалмах», республиканский строй использовался лишь как подсобный механизм для укрепления исламизма.

Теперь, когда на иранскую политическую арену вышло молодое поколение руководителей (как в чалмах, так и без них), ситуация меняется. Иногда можно проследить и прямые политические столкновения между новым поколением руководителей, к числу которых и принадлежит Ахмадинежад со своей командой, Корпусом стражей исламской революции (КСИР), быстро набирающим силу – с одной стороны, и «старыми революционерами», удерживающими в своих руках не только политическую, но также экономическую и финансовую власть - с другой.

Президенту Ахмадинежаду для реализации его политических и экономических замыслов нужна свобода рук, но сегодня они связаны путами «велаяте факих». Именно поэтому они стремятся поставить идею республики над «исламизмом» (не отказываясь полностью от последнего). Можно констатировать, что в Иране мы наблюдаем системный кризис - кризис политической системы, введенной аятоллой Хомейни 33 года назад.

Политика Ахмадинежада, главным образом, внутренняя, но в огромной мере и внешняя, поставившая Иран в очень непростое и экономическое, и политическое положение, все больше отвергается целым рядом сил, не только оппозиционных, но и теми людьми, которые ранее составляли одну из опор режима аятолл. И многие по причине неприятия Ахмадинежада повернулись к его нынешним оппонентам - то есть к единственно реальной силе – радикально-консервативной, представленной Али Лариджани и аятоллой Хаменеи.

Внутриполитическая напряженность сегодня уже настолько велика, что в самых верхах иранской власти заговорили об изменении ее структуры. В Иране развернулась широкая дискуссия по поводу упразднения должности президента. Старт ей дал аятолла Али Хаменеи.

«Сейчас политический строй республики является президентским. Президент напрямую избирается народом. Однако если когда-нибудь, возможно, в отдаленной перспективе, мы придем к выводу, что парламентский строй более подходит для формирования исполнительной власти, проблем с изменением ныне действующей системы нет», - заявил 16 октября 2011 г. в городе Керманшах иранский лидер.

- Кого вы видите альтернативой Ахмадинежаду на президентских выборах следующего года, в отсутствие Мусави и Кярруби?

- Сейчас, более чем за год до выборов, трудно назвать основную кандидатуру на пост нового президента ИРИ. Но можно не сомневаться, что это будет «человек аятоллы Хаменеи». Многие обозреватели называют спикера меджлиса Али Лариджани, экс-министра иностранных дел, советника верховного лидера по внешней политике Али Акбар Велаяти.

Но уже сегодня можно сказать, что для сторонников либералов – реформаторов шансы на победу на президентских выборах приближаются к нулю.

- Как подействовала на Иран нефтяная санкция ЕС? Хватит ли Ирану смелости закрыть Ормузский пролив?

- Подействовала весьма негативно. Эта страна производит менее 4 млн. баррелей нефти, из них порядка 2 млн. отправляет на экспорт (разные источники указывают цифры добычи нефти от 3,2 млн. баррелей до 4 и экспорта от 1,8 до 2,2 млн.). Доля Европы, по разным источникам, составляет приблизительно и усреднено 500 тыс. баррелей в день, то есть 18 – 25 % всей экспортируемой нефти.

По предварительным подсчетам, в 2011 году Иран планировал получить от экспорта нефти около 100 млрд. долларов. Таким образом, Иран может потерять от нефтяного эмбарго от 15 до 20 млрд. долларов в год по нынешним ценам на нефть. Для иранской экономики, которая и без нефтяного эмбарго находится в сложном состоянии, такая потеря, конечно, не катастрофична, но чрезвычайно чувствительна. Иранская валюта - риал – падает по отношению к доллару. Несколько лет назад один доллар стоил 9700 риалов, в ноябре – около 11000. А как раз после объявления о возможности введения нефтяного эмбарго со стороны ЕС, курс риала упал более чем на 70% - один доллар приравнялся к 17000 риалов. На середину марта доллар стоил уже почти 19000 риалов. За последние несколько месяцев цены на основные продукты питания в Иране выросли на 40 - 50%.

Нетрудно представить, что ждет экономику ИРИ, когда 1 июля нефтяные санкции ЕС будут введены и к ним присоединятся, возможно, неофициально, без огласки, Япония, Южная Корея и Китай. Следствием этого станет неизбежное падение уровня жизни населения, что вполне может привести к росту недовольства и активизации протестной деятельности. Это особенно будет чувствительно в накаленной и политизированной атмосфере кануна президентских выборов 2013 года.

Что же касается закрытия Ормузского пролива со стороны ИРИ, то, если это случится, это будет означать фактическое объявление войны Соединенным Штатам и арабским странам Персидского залива. В этом случае США будут силой разблокировать эту важнейшую в мире нефтетранспортную артерию и ударят, вне всякого сомнения.

Однако, по всем данным, Тегеран не решится на этот самоубийственный шаг. Ведь Иран не сделал это даже в самые трудные моменты ирано-иракской войны 1980–1988 годов. Хотя и тогда было много угроз со стороны Тегерана.

Все вышеотмеченное не гарантирует мир вокруг Ирана. Здесь есть две опасности: как я уже сказал, блокирование Ираном Ормузского пролива, что неминуемо вызовет мощную атаку США. Второе – случайность или провокация. Как было перед началом Первой мировой войны - провокация (не важно, спланированная или случайная) может привести к взрыву.

- Есть ли альтернатива такому развитию событий?

- Альтернатива таким катастрофическим событиям - и для Ирана, и для Ближнего Востока, и для всего мира - есть. Это полностью зависимый от Тегерана успех предстоящих переговоров в формате «шестерка» - Иран. И, конечно, ратификация новым составом иранского парламента - меджлиса Дополнительного протокола к Договору о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО).

В конце 2003 года Иран согласился подписать Протокол, однако документ так и не был ратифицирован иранским меджлисом. Согласно Дополнительному протоколу, должен обеспечиваться свободный и немедленный доступ инспекторов МАГАТЭ в те места, которые они посчитают необходимым посетить. Представляется, что, до тех пор, пока Тегеран будет игнорировать этот документ, споры и напряженность между Ираном и МАГАТЭ и, соответственно, со всеми оппонентами иранской ядерной программы не прекратятся.

Ратификация Протокола воистину стала бы свидетельством искренности Тегерана, знаменующим конец конфронтации и начало нового позитивного этапа на трудном пути решения иранской ядерной проблемы. Таким образом, сочетание жестких санкций против Ирана, в первую очередь, банковских и нефтяных, при активном переговорном процессе в различных форматах все же может привести к позитивному выходу из кризиса.

Однако есть очень важный момент: оппоненты - переговорщики с ИРИ - несомненно, должны сделать все, чтобы иранский клерикальный режим сохранил лицо (для внутреннего и внешнего пользования) на своем пути к компромиссам. Как это сделать – это другой, отдельный вопрос.

- В случае войны, какая судьба ждет Южный Кавказ? Может ли Иран ударить по Азербайджану, несмотря на то, что власти этой страны не раз объявляли, что не позволят никакой стране использовать Азербайджан в качестве плацдарма?

- Ситуация, безусловно, осложнится. При широкомасштабной войне против Ирана главной проблемой для Южного Кавказа, по всей вероятности, станет проблема беженцев из ИРИ. Кроме того, иранские вооруженные силы могут нанести ракетно-авиационный удар по  предполагаемым американским объектам на территории Азербайджана. Несомненно, в Азербайджане усилится разведывательно-диверсионная деятельность иранских спецслужб.

Что касается локальных конфликтов, в том числе карабахской войны, то я не думаю, что нагорно-карабахская проблема как-то связана с Ираном и его проблемами. Поэтому вряд ли боевые действия против ИРИ спровоцируют войну в Карабахе.

- В течение двух месяцев Иран трижды представлял Азербайджану ноту. Можно ли это считать предупреждением из-за азербайджано-израильского сотрудничества?

- Да, конечно. Тегеран очень болезненно относится к странам, имеющим хорошие отношения с Израилем, по иранской терминологии - к «сионистским режимам». Тем более к странам, где проживает население, в значительной степени исповедующее ислам. Большую группу в Иране составляют этнические азербайджанцы, права которых ущемляются на каждом шагу. И это может послужить катализатором для нового движения азербайджанцев в Иране, живущих вблизи исконных земель и наблюдающих за модернизацией своей этнической родины.