Пандемии преходящи – экономика вечна. На чем бы нам сэкономить?
23.11.2020 08:00
Экономика
Пандемии преходящи – экономика вечна, разумеется, пока существует человечество как биологический вид. Любой, способный жить не одним сегодняшним днем, задумывается – а что дальше?
Экономика серьезно пострадала от одновременного наложения ряда факторов – санкции, «коронакризис», падение цен на сырье (углеводороды и металлы) – основной продукт российского экспорта и основной источник (около 70%) валютных поступлений в страну. По данным Федеральной таможенной службы, «по сравнению с январем-июнем 2019 года стоимостный объем топливно-энергетических товаров снизился на 34,6%, а физический – на 3,8%», - продаем то же, но все дешевле, а затраты на производство не падают. Доля машин и оборудования в экспорте всего чуть более 6%, если добавить еще 8% продуктов и сырья для их производства и 7% продукции химпрома (по большей части тоже скорее исходные полуфабрикаты, чем конечный продукт) – то получаем менее 20% валютной выручки, которая за 1-е полугодие сжалась на 22,5% до 161 млрд. долл. Сальдо пока положительное – 54,1 млрд. долл. за 1-е полугодие, но на 38,9 млрд. меньше аналогичного периода прошлого года. Подождем конца года, но вряд ли пропорции существенно улучшатся.
Между рублем и баксом
Зачем я так подробно про валютные поступления? Окиньте реалистичным взглядом полки в магазинах и аптеках – что вы там видите? Локализация (то есть, процент отечественных деталей, компонентов в конечном пылесосе, лекарстве, продукте питания) редко превышает 50%. Это значит, в каждом купленном лекарстве, утюге, батоне колбасы, вне зависимости от наклеенной этикетки, почти половина содержимого поступила из-за рубежа или произведена из импортных семян и на импортном оборудовании. Зависимость от импорта российской экономики существенно выше, чем экономики СССР, которая, при всей кривизне («наша лопата на килограмм тяжелей любой буржуазной!») все-таки оставалась производящей экономикой. За меньшую, чем сейчас, зависимость от импорта мы платили дефицитом всего и вся, низким качеством одежды, обуви, бытовой техники, лекарств. Впрочем, нет ни одной развитой экономики, не зависящей от импорта – ЕС очень сейчас обеспокоен своей зависимостью от Китая, и эта зависимость обоюдная. Но все зависит от баланса – если вам всегда есть, что предложить на мировых рынках, вам всегда хватит выручки на необходимый импорт. А если нет? Если вы сложили все яйца в одну сырьевую корзину и вдобавок рассорились со всеми? Очевидно, что возможности, если можно так выразиться, «монокультурного» российского экспорта начали быстро сокращаться и этот процесс необратим. Конечно, объявленная кончина нефтяной эры растянется еще лет на 20-30, но мы же не собираемся прекращаться как государство через 30 лет?
Правительство сосредотачивается: что бы сократить?
Пока ситуация далека от критической. Золотовалютные резервы рекордны, девальвация рубля увеличивает их стоимость, но резервы не бесконечны и тратить их правительство явно не хочет в расчете на еще более трудные времена. Падающие доходы бюджета и сокращение притока валюты требуют затянуть пояса. К счастью, пандемия прикончила туризм, а это один из крупных каналов вывоза валюты из России, ибо, чтобы граждане могли в обменнике купить доллары и евро, которые потом к своему удовольствию потратят в Египте или Испании, сначала эти доллары и евро должен ввезти в страну экспортер (как правило – нефтяник, металлург, газовик). Но одного туризма на заклание мало. Нужно сокращать импорт. Девальвация рубля – один из важных механизмов сокращения импорта, упал рубль с начал года на треть – на столько же фактически выросли «таможенные пошлины» (кавычки потому, что их формально никто не вводил) на импорт.
Под нож пошел и импорт медикаментов, так что дефицит обусловлен не только тем, что нервные граждане скупили все в аптеках на случай заболевания ковидом. Первые признаки дефицита можно заметить и в гипермаркетах, причина здесь двоякая: сокращение потребительского спроса (в Астрахани розничный товарооборот за 9 мес. упал на 6,5%) и проблемы у торговли с закупками по импорту. Если ограничение импорта будет продолжаться долго, то можем увидеть дефицит в советском духе, хотя пока товарные запасы велики.
В проекте бюджета на ближайшие 3 года видим и другие направления экономии – снижение затрат на здравоохранение и образование.
Сокращаем, чтобы расширить?
Еще можно сэкономить на управлении, началась очередная оптимизация структуры исполнительной власти, в ходе которой ее штат должен усохнуть на 10%, уже есть первые «жертвы» - Роспечать и Россвязь. Маленькая экскурсия: в 2000 г. планировалось сокращение поголовья чиновников на 10%, в 2002, 2005, 2009 принимались соответствующие программы, в 2010 г планировалось сокращение на 20%, в 2014 г. – на 10%. Но, как заметил некогда наш мудрый первый губернатор Анатолий Гужвин: «Любое сокращение аппарата всегда ведет к расширению штатов». В нынешнем приступе оптимизации обращает на себя внимание усиление вертикали и дальнейшее размытие региональных функций – теперь и региональных министров здравоохранения будет согласовывать центр, как это уже есть с министрами финансов, например. Выскажу робкое предположение, что очередной этап подгонки затрат на аппарат к выполняемым функциям окажется таким же бесплодным, и затраты на госуправление останутся одним из трех приоритетов российского бюджета.
А на чем не собираются экономить и какие пути стимулирования экономического роста не рассматриваются?
На гордости не экономят!
Не рассматриваются для урезания достаточно затратные статьи – наша внешнеэкономическая и тесно связанная с ней военная деятельность за пределами наших границ. Сейчас мы намерены открыть пункт базирования ВМФ в Судане. Ранее, видимо из-за дороговизны, был отложен проект подобного ПБ в Джибути. Но рядом с Порт-Саидом дикая разруха и нет источников электроэнергии для такого объекта, электростанции тоже придется строить. Очевидно, что наши вложения в Сирию не окупаются разработками местного сырья, как, вероятно, и в Ливии. Но военное присутствие РФ в Средиземном и Красном морях – это статус. Военное присутствие в Закавказье – это тоже статус, экономические опосредованные выгоды неочевидны, а оно сейчас потребует дополнительных миллиардов. Вот и надо выбирать между «остатками былой гордости» и уровнем жизни собственного населения. Шведы 300 лет назад сделали выбор в пользу населения, поняв, что совместить не удастся – денег не хватит, пожертвовали, так сказать, державной гордостью.
Централизация и монополизация – наша надежда и опора
Реформы правительства и проект бюджета позволяют предположить, что в ближайшие годы мы увидим дальнейшую централизацию управления и сопутствующую ей монополизацию экономики – эти два института переплетены пуще сиамских близнецов. С ростом цен помогла бы справиться конкуренция, но малый бизнес сжимается, прежде всего даже не из-за кризиса, а из-за институциональной невозможности конкурировать с монополиями, чувствующими себя в сегодняшней России все более и более уверенно. Еще в конце 80-х было понятно, что государственно-монополистическая модель не может дать населению ни товары и услуги, ни жилье, ни сносный уровень жизни. И что видим теперь: один лишь индикатор, но очень красноречивый – реализация услуг населению за 9 мес. этого года в Астраханской области снизилась почти на 15%, а ведь это лишь преодоление многолетнего тренда.
Вымирание малого бизнеса – симптом все того же – ползучей монополизации экономики. Вспомнился один эпизод. На пресс-конференции президента РФ его верный пресс-секретарь Песков все время давал слово «домашнему» пулу журналистов, предусмотрительно рассаженных в центре и правом крыле зала. К микрофону подходили все известные фамилии. Так прошел час, второй, третий, пошел четвертый. У нас в левом крыле зала уже руки онемели, и вот Песков посмотрел на нас. «Что-то мы никак не дадим слово вот этому крылу зала», – мы замерли в надежде, что это про нас – «Правому», добавил после паузы Песков, тщательно еще раз посмотрев на незнакомые ему наши лица в левом крыле...