"Боль моя, ты покинь меня". Астраханец всю жизнь искал следы пропавшего без вести отца

Виталию Дмитриевичу Лояничу — известному астраханскому фотографу, автору замечательных снимков и видеофильмов, в этом году исполнится 87 лет. Все знают его как жизнерадостного  человека. И практически никто не подозревает, какую боль он носит в себе десятки лет. 

Вещий сон
Отца проводили на фронт в 41-м из Намангана, где тогда жили Лояничи. Глубокой ночью отец, разбудив детей, попрощался с ним и сестренкой Аллой, наказал слушаться маму и бабушку и ушел. Мама ушла с ним — видимо, на вокзал. Маленький Виталик проснулся от маминого плача: она сидела на кровати прямо в пальто, не в силах сдерживать рыдания. Потом мама плакала не раз, и мальчик понимал, что далекая война — это мамины слезы. 
17 писем отца сохранились в семье. Каждое письмо — как кусочек надежды, что он жив и вернется. Зимой 1942 года шестилетнему Виталику приснился сон: отец пришел с работы и моет в арыке руки, а на спине у него три рваных окровавленных отверстия. Утром рассказал сон бабушке. Она перекрестилась и сказала: «Вас трое — потому и дырки три. А отца вашего убьют». Потом спохватилась, обняла внука: «Но, может, все обойдется». 
Но сон оказался вещим. 

«Нашего папки больше нет»
В мае 42-го пришло извещение на 1600 рублей от отца. Мать поехала на почту, а там следом за деньгами ей вручили извещение о том, что Д.Г. Лоянич пропал без вести на фронте 28 апреля 1942 года.  Она шла по улице и плакала, и подбежавшим детям сказала: «Нашего папки больше нет».  А потом стали приходить письма от отца: «Витя и Алла, как мне хочется вас видеть, шалуны вы такие…». Он написал их до 28 апреля…
Что потом? Обычное послевоенное полуголодное детство с нехваткой самого необходимого — детства, в котором были и дружба, и учеба, и мечты о лучшем и маленькая, совсем маленькая надежда на то, что отец все-таки вернется. 
Но фронтовую историю отца Виталий Дмитриевич стал восстанавливать, когда повзрослел. 

Где ты, отец?
По рассказам родных, по каким-то документам, по письмам отца он знал, что тот попал в 4-ю отдельную стрелковую бригаду, которая формировалась в Тушино под Москвой. Его назначили командиром огневого взвода. Много позже, когда Виталий Дмитриевич не раз смотрел старую кинохронику о параде на Красной площади в ноябре 1941 года, он вглядывался в лица участников, пытаясь среди них найти отца. Он мог быть там. 
12 декабря 41-го года Дмитрий Григорьевич написал домой: «Я лично прошел сборы и получил новую специальность. Одет хорошо и тепло. Прошу не беспокоиться…» В еще одном письме сообщил: «Я жив, здоров. Нахожусь, не скажу точно, но около Москвы… Если будет задержка с письмами, не беспокойся».  А в письме 3 марта 1942 года написал жене: «Адрес, на который ты мне пишешь, это наименование нашей части, и все интересующие тебя вопросы можешь направлять по этому адресу. Это в том случае, если я не буду писать 2-3 месяца».
Где пропал отец? Почему не удавалось найти его следы? Из всех военных ведомств приходили ответы, похожие один на другой: «Документов 4-й Гвардейской стрелковой бригады за запрашиваемый период, необходимых для установления фамилий сослуживцев и воинского звания вашего отца, в Центральном архиве МО нет». 

Ищу твои следы
Куда пропало целое воинское подразделение? Вместе с отцом пропали его сослуживцы. Была бы известна хотя бы одна фамилия, можно было, потянув за ниточку, размотать весь клубок. Почему нет документов? Куда они исчезли?   
Уже взрослым, Виталий Дмитриевич ездил 9 мая в Москву, приходил на встречу фронтовиков к Большому театру, пытаясь хоть что-то узнать об отце. А в 1985-м году снял документальный фильм «Ищу следы отца», который стал победителем Всероссийского фестиваля документального кино среди 1100 фильмов. Но Виталия Дмитриевича радовала не победа, а то, что этот фильм посмотрело множество людей. Вдруг кто-то что-то подскажет? Что-то знает? Но все было тщетно. Следы отца так и остались в далеком 42-м.

Других сведений нет
Всю жизнь сын мучился вопросами: что за новую специальность получил отец? К чему его готовили, когда он сообщал жене, что может долго не писать? Возможно, к подрывной работе в тылу врага? То, что с отцом не все однозначно, стало ясно, когда в 1947-м году детям, оставшимся сиротами, вдруг пересчитали пенсию. Затем пересчитали еще раз — в 1954-м, и она стала очень солидной.  За какие отцовские заслуги ее прибавили?  Почему сведений о бригаде, в которой служил отец, нет в архивах? Выходит, они засекречены? 
На один из последних запросов Виталия Дмитриевича Лоянича в прошлом году пришел ответ из Архива Министерства обороны: «4-я отдельная гвардейская стрелковая бригада и другие войсковые соединения в апреле-мае 1942 года вели бои на территории Новгородской области в районе населенных пунктов: Холм, Марево, Замошье в направлении Старой Руссы. Других сведений в Архиве МО нет». 

Прояснилась ли таким образом судьба отца?
- Для меня ясно, что все они, и мой отец, полегли в Новгородской земле, - говорит Виталий Дмитриевич. - Поэтому и сведений нет. Там ведь была страшная битва. Страшная! После первого окружения немцев под Старой Руссой блокаду удержать не удалось, 23 апреля 1942 года противник разорвал кольцо окружения. В течение месяца там шли непрерывные бои. Они шли и дальше, но я говорю именно об апрельских. В них, скорее всего, сложил голову и мой отец. Мне больно от этой утраты до сих пор. Но я успокоился, потому что хотя бы узнал, где он лежит. Новгородская земля стала его могилой.  

Ранее мы публиковали ещё одну военную историю астраханской семьи.