История одного астраханского снеговика и целой семьи

Вилкин надел перчатки и вышел на улицу. Во дворе стоял снеговик, которого слепил его шестилетний сын из коричневого от грязи астраханского снега. Вилкин подошел к снеговику, вытащил из кармана морковку и воткнул ее посреди круглого шара. Затем он сел в машину, прогрел ее и двинулся на работу. На работе – Сдаем на корпоратив по тысяче восемьсот! – встретила его в дверях секретарь Лейла. Лейла – длинноногая брюнетка с шикарной гривой, силиконовыми губами, высокой грудью и осиной талией. Несмотря на свой юный возраст (Вилкин одно время даже опасался, что шефа посадят за педофилию), общается уверенно и свободно с людьми старше себя. Сорокалетний Вилкин, которому она годится в дочки, невольно робеет перед ее голубыми глазищами с неестественно длинными ресницами и тут же лезет в карман за деньгами, хотя, учитывая последние события, никакой новогодний корпоратив ему не светит. – Ой, Женя, а у меня сдачи нет. Вилкину жалко двести рублей, но он бросает на ходу: – Ерунда, купи себе шоколадку. Вилкин айтишник. В кабинете, где он работает, сидят еще трое его коллег. Витя – толстый молодой парень, жертва фастфуда, замкнутый и нервный армянин Гарик, пенсионного возраста Николаич, который постоянно пьет кофе. Грустно Вилкину не хочется работать, а хочется выйти на улицу, сесть в машину и поехать к Миле. Упасть с ней в кровать, а потом съесть кусок жареного мяса. Она жарит мясо большим плоским куском, который занимает всю сковородку, специально для него. С Милой нет будущего, так как у нее имеется муж, как в анекдоте, – капитан дальнего плавания. Уйти от него она не хочет. Но и без нее будущего нет, Вилкин это чувствует. Дома – неинтересная жена и любимый сын. Эта маленькая тоненькая ниточка и держит его в стенах двухкомнатной хрущевки. – Ты на корпоратив идешь? – спрашивает Вилкина Витя, хрустя чипсами, которые щедро крошатся на клавиатуру. – Да, – Вилкин не хочет разговаривать и не хочет на корпоратив, но домой он не хочет еще больше. – Гарик, идешь? – продолжает опрос Витя Гарик молчит, стучит по клавишам. Витя обижается и тоже замолкает. – Женя, тебя к шефу, – в кабинете материализовалась Лейла. Вилкин идет к шефу и знает почему. Он не успел сдать работу, которую должен был выполнить два дня назад. Начальник разговаривает сухо и вежливо. Он дает понять, что незаменимых людей нет. Вилкин рассматривает его ботинки и вспоминает, что видел такие в магазине за 12 тысяч рублей. В самый разгар шефской речи звонит жена. Вилкин сбрасывает. Жена не унимается. Он вынужден оторваться от рассматривания шефской обуви и шипит в трубку: “Перезвоню!” Война Позже возвращается к себе, пялится в монитор и думает: “Если я от Катьки уйду, то что я буду делать? А если не уйду – сопьюсь”. С такими мыслями в голове он звонит жене: – Наконец-то! – разворачивает свою артиллерию Катька. – Ну что тебе надо? – спокойно спрашивает Вилкин, расчехляя гаубицы. – Вчера весь день ребенок просил тебя морковку купить для снеговика. А ты во сколько пришел? Когда он спал уже! Что, думаешь, воткнул сегодня эту морковку в снеговика, выполнил свой родительский долг? Он ведь тебя вчера весь вечер ждал, он с тобой слепить хотел, – Катькины танки начали стрельбу по позициям Вилкина. – Угу. К танкам подтянулась авиация: – Ты сосешь кровь из нас обоих, когда ты прекратишь шляться уже? Долго это все будет продолжаться? – Пока. Вилкин положил трубку и перевел телефон в беззвучный режим. – Бабы..., – резюмировал Николаич, отхлебывая кофе. Моя говорит мне: “Принеси из гаража помидоры, она помидоры черри закатала в этом году. Ну я там впотьмах сунул четыре трехлитровки в сумку. Принес домой – оказался компот из сливы ренклод. Ну че, она расстроилась, антенну спрятала. Я весь вечер без телека просидел, судоку разгадывал. Бабы... Пап, ты придёшь? – Что принести? – Вилкин звонит Миле. – Принеси себя. – Я часа через два приеду. За час до окончания рабочего дня ноги сами выносят его на улицу. Он спешит в знакомую квартиру и с нетерпением звонит в дверь. Параллельно звонит жена. Вилкин отвечает на звонок и вместо того, чтобы обнять открывшую Милу, показывает ей жестом не шуметь. – Твой сын хочет с тобой поговорить. – Папа, спасибо, что нос ему сделал. Пап, ты когда придешь? Пап, ты помнишь, мы лего должны собрать с тобой, – затараторил в ухо тонкий звонкий голосок. – Сынок, я приду, соберем. – Когда? Пап, я там основу собрал уже, а кабину не могу, там детали лишние, а мама говорит... – Я тебя понял, разберемся. Мила смотрит уже не восторженно, а грустно. Вилкин проходит в зал, не раздеваясь, и в куртке ложится на диван. Он закрывает глаза и вспоминает утреннего снеговика. Неприкаянного, одинокого, грязного и убогого, как он сам. Без морковки и без будущего. Синоптики обещают завтра плюс три, и снеговик уплывет в сливную канализацию, как время, которое Вилкин не может ни остановить, ни вернуть.